– Что за глупости. Вы рискуете получить пулю, господин разбойник. Давайте уберём дерево и поедем дальше. Надоели эти сказочные герои, – заявил сыщик, обращаясь вначале к неизвестному, а затем к Петру и кучеру.

Он подошёл и решительно взялся за деревце, с целью убрать его с дороги. Тут несколько стрел, выпущенных из лука, воткнулись в землю рядом с ними, но на значительном безопасном расстоянии.

– Предупреждаю вас в последний раз, сдавайтесь. Отец Тук заходи справа и поддай им дубинкой, Мариан стреляй в толстяка кучера, прямо в зад. Маленький Джон ты тресни по голове этому глупому шерифу, а я возьму второго, бродящего, тульского графа, – воскликнул голос.

После этого, действительно, на дорогу вывалились из леса четверо человек. Евграф, Пётр и кучер не смогли удержать смеха. Справа от них находился мужчина их возраста в шляпе с большими полями и луком в руке. Слева, какой-то мужичок в шубе, наружу мехом, медленно шёл к ним с большой палкой. Рядом с ним шагала девушка в сапогах и одетая на мужской лад. В руке у неё был ржавый серп. За ней следовал хиленький мужичонка, явно пьяненький. Ноги у него заплетались, но бутыль в руке, видимо с корчмой, он держал крепко.

– Сергей, опять чудачишь? – воскликнул Пётр, весело смеясь.

– Так и есть! Скучно жить в глухомани, Петруша. Вчера случайно узнал, что вы родственников навестили. Решил вас встретить по утру. Спросите, как узнал, что приедете? Очень просто. Брат вчера из Тулы вернулся. Его кучер дружит с заводскими кучерами, те и сказали, что ландо укатило в Мильшино. По делам, с двумя баринами, зачем – никто не знает. Вот я и начал разведку проводить. Как узнал, что вчера к Гавриле Никитичу гости пожаловали, то всё понял. Что, испугались? – весело уточнил Сергей Ржевский.

– Очень, – смеясь ответил Евграф.

– Я же, Пьер, театр в Мильшино запустил, всей усадьбой играем. С соседних деревень иногда народ собираю. Хочу в Венёве дать постановку «Вий», захотите и вам покажем. Вот местные старухи перепугаются, ночью спать не будут! Кстати, познакомьтесь. Отец Тук, это наш кучер Макар, он ещё и «Вия» хорошо играет. Маленький Джон, это Васька-корчмушник. Но он сегодня не в духе, еле подняли с утра, вчера перепил, видимо. Мариан, это наша гувернантка Мили, она француженка. Но уже сносно говорит, понять кое-что возможно. Приглашаю вас в усадьбу. Брат по делам уехал, я один, одинёшенек. Шампанское готово, завтрак тоже. Всё в Зимнем дворце. Только, с кем имею честь беседовать? – уточнил Ржевский, обращаясь к Тулину.

Евграф Михайлович представился и они, совместно убрав деревья, выехали в усадьбу. Сыщик и Пётр в своём ландо, а Сергей с деревенскими актёрами, в экипаже, которой стоял, укрытый, в лесу. Через некоторое время подъехали к усадьбе. Остановились на площадке вымощенной булыжником. Здание впечатляло. Как и старший брат, дворец в Санкт-Петербурге, построенный знаменитым архитектором Франческо Растрелли, Мильшинский дворец был трёхэтажным. Также имел колонны и три красивых арки. Фасад его отличался большими и светлыми окнами. Имелась лепнина, по всему периметру внешней части здания.

– Вот и наш «Зимний дворец». Конечно у нас не тысяча восемьдесят четыре комнаты как в Санкт-Петербурге. Всего, девятнадцать комнат, но тоже немало. Окна, как и у старшего брата, дворца на Неве, из лиственницы, с бронзовой фурнитурой. Ох, и дорого обошлись, скажу я вам. Пётр, не считаясь со временем и здоровьем, три года строил. Семья так ждала окончания работ, что последние крохи отдавала на строительство дворца. Сейчас все несказанно рады. Проект прислали ему из Санкт-Петербурга, по поручению самого императора. Размеры его, соответствуют двадцать одному метру на семнадцать с половиной. Ровно в сто раз уменьшенная копия от дворца в столице. Пройдёмте во внутрь, – гордо пригласил гостей Ржевский.

Евграф и Пётр, скрывая улыбки прошли внутрь. Они-то знали, что старший брат вложил в строительство более двадцати тысяч рублей, полученные в наследство. Замучил всю семью недоеданием и тяжёлыми условиями жизни, пока строил это чудо. Почти обанкротился, разорился и был вынужден поступить на государственную службу. Дворец он строил почти три года, но полностью так и не достроил. Не хватило средств. Во время возведения дворца семья ютилась в селе Власьево, у родственников, беря в долг у лавочников и мужиков необходимые продукты. В этом сооружении было много напускного и горделивого. Однако трёхэтажное здание практически не отапливалось, туалеты располагались на улице, библиотека была без книг, а зимний сад довольствовался полевыми и лесными растениями местной Венёвской флоры. Об этом говорить в слух не стоило, чтобы не обидеть и не оскорбить хозяев.

– Пройдемте в столовую. Там мы встречаем гостей. Брата нет, по делам в уезде. Правда, я уже об этом говорил, не буду повторяться. Но мы с вами позавтракаем, – предложил подпоручик.

В начале вошли в залу с огромными окнами. На полах лежал узорчатый паркет. На одной из стен имелись полки, на которых стояли самовары, старинная, изумительной красоты, посуда. Там же имелись шкафы с фарфоровой посудой и такими же безделушками. На стенах висели различные картины. Затем прошли в столовую. На столе уже был накрыт лёгкий завтрак, стояло шампанское во льду.

– Матрёна, подавай горячее, – приказал кухарке гостеприимный хозяин.

– Безвыездно в усадьбе проживаете, Сергей Семёнович? – уточнил Пётр, не желая вначале говорить о проблемах, которые привели их в Мильшино.

– Господа, не тяните время. Хотите анекдот? Старый, шестидесятилетний граф танцует с пятидесятилетней баронессой. Танцует и постоянно на неё смотрит. Та его спрашивает: «Граф почему вы так часто смотрите на меня, я вам нравлюсь?» Граф отвечает: «Сейчас очень нравитесь! А смотрю я на вас так часто потому, что хочу понять. Понравились ли бы, вы мне тридцать лет назад?» Всему своё время, господа. Но, я думаю, знаю зачем вы здесь. Купцы пожаловались на медвежат, которых я им в номера запустил по пьяному делу? Или на воздушный шар жалоба поступила? Так это случайно. На базар в Венёв летели, а то, что в чертей переоделись, так это для смеха и увеселения публики. Скучно живём, господа! Правда? Угадал? – наливая холодное шампанское, уточнил Сергей.

– Совсем нет, Сергей Семёнович, – ответил Евграф, решившись перейти к разговору.

– Тогда выпьем. У меня есть хороший и вечный во времени тост в стихах. После тоста всем поделитесь, ничего не скрывая. Уверяю вас, внимательно выслушаю и повинюсь. Слушайте.

«Шли юноши берегом моря. И спору не видно конца. Но вдруг повстречали у моря седого они мудреца.

– О мудрейший, мы спорим всё утро.

– В чём спор ваш, никак не пойму?

– Скажи нам кому нам верить, а может не верить вообще.

– Шатенкам не верить, брюнеткам не верить? Иль верить нельзя никому?

– Я лично боюсь и белых, и рыжих. Но знаю, клянусь бородой, что женщине можно тогда лишь поверить, когда она стала седой!».

– Давайте, господа, за женщин, за их красоту и уникальность! – поднял бокал подпоручик и осушил до дна.

За ним подняли бокалы и гости. Затем, всё без утайки, рассказали Ржевскому. Тот очень внимательно и не перебивая выслушал. В конце разговора высказался.

– Поверите или нет, но я здесь не причём. Конечно, я могу пошутить, иногда и сверх меры, но воровством не занимался и не занимаюсь. Если бы я не знал Петра Бобринского-Брежнёва, то посчитал бы за оскорбление. Кто-то очень желает сделать мне неприятность. Или мне, или брату. Он должность занимает немалую, завистников и врагов хватает. За законом наблюдать, не грибы собирать! Я, конечно, шалопай, в гвардии около года прослужил, но, господа, всему виной моё желание весело жить. Казарма не по мне, я свободная птица. Люблю женщин, вино и свободу. А что вы говорили про чудака, который картавит, вместо «р» применяет «г» и «х»? Как он был одет, какие повадки? Кого-то он мне напоминает!

– Это некий Майлов, канцелярский служащий на конезаводе. Ведал учётом фуража для коней, вёл записи по хозяйственным работам, все конторские книги. На службу был взят четыре недели назад, главной канцелярией Добрынина, занимающейся всей коммерцией головы в губернии. Он к ней и был приписан. Полагалось ему работать через день, так